Справжні ліки від нудьги та хвороб ;)

В моєму розумінні гумор - це здатність незлобливо жартувати над собою, над суспільством, над життям в цілому. Але при цьому гуморист любить і поважає те, над чим сміється. Це найголовніше. Якщо у жартах простежується відвертий сарказм, зневага або шовінізм/ксенофобія/сексизм/расизм та всілякі інші спроби возвеличитися за рахунок приниження інших - такий "гумор" у мене миттєво відправляється, як кажуть, "фтопку". Це не варте моєї уваги, як адекватної та розумної людини, і це я вважаю неприпустимим.

Павло Глазовий не дарма дуже відомий український гуморист, бо він - представник саме тієї когорти профеіоналів-письменників, які щиро любили свою країну, її культуру та національні особливості. І дуже вдало, влучно та коректно висміювали деякі моменти життя. А такі моменти є у будь-якого народу.

Життя без доброго гумору приречене на нещастя. Здатність іноді посміятися над собою - це ознака здорової людини, здорового суспільства. Так, далеко не все гаразд буває, різні епохи та зміни влади несуть із собою як негаразди, так і позитивні зміни. І справжній гуморист вміє це помітити і цікаво розповісти про це іншим, додавши неповторного колоритного мовного забарвлення та щирої посмішки.

Посміхніться, люди!

Теодор Драйзер "Гений"

Во все времена гениям приходилось нелегко. Хочется творить, жить только своим призванием, но реальную жизнь нельзя уместить даже в огромный внутренний мир одарённого талантом человека. Общество выставляет свои требования, порой весьма сильно ограничивающие индивидуальность: родственники, браться и сёстры, супруги и дети, коллеги и просто окружающие люди – всем им должно видеть в вас достойного члена общества. Вы выросли, выучились, обзавелись семейством, зарабатываете честно свой хлеб и практически ничем не выделяетесь Вот тот образ человека-обывателя, на котором прочно держатся все социальные системы. 

А гении – они рождаются нечасто. Они никогда не вписываются в привычные рамки бытия, пусть даже их творения и наследие изменяют и совершенствуют мир. Обыватель смирится с тем, что гений «не от мира сего», будет восхищаться его трудами, но вряд ли широко и надолго распахнёт ему двери своего салона. Впрочем, Юджину Витла, в разные периоды жизни удавалось добиться признания высшего света. Многие богатые гостиные соперничали за право принимать его, все самые красивые молодые женщины мечтали о близком знакомстве с молодым художником, чья слава быстро разлетелась по Чикаго и Нью-Йорку. И нашему герою это нравилось. Именно в этом он видел смысл своей жизни: достичь высот, получить всё то, чего был лишён в родительском доме. И, надо сказать, попал он именно туда, куда нужно, чтобы всё это ему бросили к ногам. Правда, в молодости, и Юджин не был исключением, никто не думает о том, что ещё быстрее всё забирается… 

 В мире, где вращался молодой и подающий большие надежды художник, правят бал роскошь, алчность, лицемерие, зависть, потакание сиюминутным желаниям и страстям. О, Драйзер удивительно описал этот мирок, медленно пожирающий сам себя. Но противопоставил этому иные ценности, которые для Юджина и богемного общества были достойны презрения: скромность, искренность, верность, любовь, семейные ценности. Всё это олицетворяла Анджела. Юджин Витла был единственной её любовью, после свадьбы она добровольно посвятила многие годы служению своему кумиру, и до последнего вздоха так и не перестала его любить. Возможно, даже, несмотря на потребительское отношение Юджина к своей супруге, унижения и пренебрежение, Анджела всё равно простила своего гениального, но такого мятущегося по жизни мужа.

Конец романа даёт нам надежду на душевное прозрение Юджина. После смерти Анджелы и сокрушительного неудачного романа с Сюзанной он, оставшись с маленькой дочкой на руках, наконец, понимает, зачем он в этом мире. Фактически удалившись от света, он снова отдался своему творчеству. И единственно это даёт ему то счастье, которого он так рьяно жаждал. Нет, не только это. Малышка Анджела, названная в честь матери, всегда будет направлять Юджина именно туда, куда стремится его душа. И отныне это будет уже совершенно другая жизнь.